Радиоэкспедиция Белорусских радиолюбителей на вездеходах пневматиках по Чукотке - крайнему северу России, побережью Северного Ледовитого океана.


ФОТОАЛЬБОМ

Чукотские побрякушки	Бивень мамонта

Певек



Рахат-лукум

Я родился и первую половину жизни прожил на юге России. В конце 70-х, получив диплом радиоинженера, как и многие, поехал на Север решать материальные проблемы.

Жизнь на Колыме никогда не казалась мне малиной, но когда в марте восьмидесятого я в первый раз вылез из брюха МИ-8 на утрамбованный ветрами наст в западном полушарии вблизи поселка Мыс Шмидта, небо показалось мне ниже, чем на материке, метров на пятьсот. Уши плавно сворачивались в трубочку, а борода обрастала сосульками уже после нескольких судорожных вдохов. Впрочем, в дальнейшем, намотавшись по тундре и горам, воздуху и льдам Восточной Арктики, я научился видеть красоту этой земли, и стал сначала обращать внимание на прочность и дружелюбие людей, а уже потом на ветер и мороз.

Погода здесь делится на две части: летняя и зимняя. Типичные условия лета - плюс 20 на солнце, плюс 10 в тени (ночи нет), зимы - минус 25 на 20 метров ветра, либо минус 50 с легким ветерком, либо 45 метров ветра при минус 10. Варианты не доминируют. Снег тает в середине июня, все замерзает в начале сентября. Пару - тройку раз в середине лета идет снег. Экстремальных приключений предостаточно (Рис.1,2).

Дефицит свежей информации заставлял интенсивно искать способы не спиться и не сдуреть в свободное время. Мне было легче, чем многим - у меня был трансивер. Конечно, эфир Чукотки значительно поинтересней европейского - янки тебя рвут на куски, почти как Северную Корею или Бутан. Как впрочем, и европейцы, и все остальные. Зовут здорово отовсюду. Естественно, если слышат. Типичный комплект оборудования тех лет - бессмертный UW3DI плюс три полтинника плюс несколько веревок, хорошо, если условия позволяли поднять их хотя бы метров на пятнадцать. Правда, в восемьдесят втором Виктор UA0KAW умудрился взгромоздить пять элементов двадцаточной яги на пятиэтажку. Это было круто. Жаль, простояли они недолго.

Так или иначе, через два года список стран перевалил за полторы сотни, и жить стало скучно. Работать в тестах на доступном радио - только смешить людей (справедливости ради, надо сказать, что Мастера СССР я выполнил все-таки на Чукотке, но это совсем другая история). Новые страны стало слышно все реже, а ставить нормальные антенны было негде. Жизнь начала терять краски и перестали радовать янковские пайл-апы. И тут жена (отнюдь не фанат радио) совершила необдуманный поступок. Впоследствии она с ужасом вспоминала свое деяние, но было поздно.

Она принесла мне из библиотеки книгу Кренкеля <РАЕМ - мои позывные>. Более того, она заметила, что скоро будет круглая дата Челюскинской эпопеи. Надо заметить, что северяне с пиететом относятся к навигации по Северному Морскому Пути. Это событие дает возможность вообще существовать Русскому Северу, ибо воздухом завозить солярку, уголь и харчи, скажем так, малоэффективно, а без означенных компонентов жизнь на Чукотке невозможна. В отличие от Аляски, железной дороги тут нет и не предвидится. Несложные ассоциации мгновенно показали дальнейший путь.
Во-первых, поддержка властей в организации радиоэкспедиции была гарантирована. Как бы там ни было, помимо трагедии, пятьдесят лет назад на арктическом льду состоялось событие, показавшее миру, что, несмотря на русское разгильдяйство, наши парни - настоящие мужики. Мне довелось провести в небе над Чукотским морем и на его льду несколько месяцев, неоднократно рисковать жизнью и я хорошо понимаю, как мало шансов выжить было у пассажиров <Челюскина>. Учрежденное в ознаменование этого звание Героя действительно отражало дух и мастерство наших летчиков.

Во-вторых, интерес радиосообщества обещал быть. Ибо задумка была крутой. Ни много ни мало, выбраться в точку, где в тридцать четвертом году ушел под воду ледокольный пароход <Челюскин>. Тем более что от Шмидта эта точка находится всего в 240 км на восток (68^О16' N 172^О47' W). План подразумевал использование тяжелых вертолетов, дизельных электростанций и магистральных передатчиков. Хорошо, хоть не развертывание <Унж> на льду. Самое смешное, что шмидтовские власти поддержали эту затею. К сожалению, в текущую навигацию затерло льдом теплоход <Нина Сагайдак> и она легла на дно совсем недалеко от <Челюскина>. И хотя человеческих жертв удалось избежать, это событие несколько подорвало наш энтузиазм и начались поиски более благоразумного плана.

Весной восемьдесят третьего волею судеб я переехал в Певек, это соседний поселок со статусом города, совсем рядом - всего 405 километров по воздуху, где и познакомился с замечательными парнями, с которыми было многое сотворено в любимом радио, что впервые на Чукотке, что в стране, а что и в мире.

Этот коллектив стал базовым при реализации ледовой экспедиции, ICEPEDITION, как мы ее тут же единогласно окрестили.

После устройства на новом месте идея начала получать развитие.

При ознакомлении с архивными документами Чаунского гидрометеоцентра всплыл интереснейший и малоизвестный факт. Оказывается, в организации спасательной экспедиции приняли участие два американских авиамеханика - Лавери и Армистед, которые обслуживали <Эйркобры> Слепнева и Леваневского. При следовании из Фербенкса через Уэлен самолеты поимели вынужденную и не очень мягкую посадку. Леваневский был легко ранен, остальные остались практически целыми, и от радости наше правительство наградило американцев орденами Ленина - высшей, между прочим, наградой страны Советов. Информация почерпнута из Бюллетеня Арктического института №3 1934 года (стр.113).

Если кто помнит, начало восьмидесятых было разгаром холодной войны, и разные типа миролюбивые пропагандистские акции всячески имели место. Чтобы не летали ракеты. Сменивший Ильича Андропов несколько оживил политику и мероприятия, подобные планируемому, имели шанс на всяческую поддержку.

Короче говоря, после закручивания всяческих райкомов и обкомов, которые, в свою очередь, пригрузили ряд небедных предприятий района, плюс взносы нескольких спонсоров (областной и районный комитеты ДОСААФ, Аэрофлот, газета , Центральный и Магаданский Комитеты защиты мира) фонд превысил 40000 рублей. Напоминаю, что ВАЗ-2106 по тем временам стоил около 6500.

Однако по мере возрастания ажиотажа рос аппетит и ко мне пришла очередная грандиозная идея: коли янки тут были полвека назад - даешь их потомков сюда нынче. Это было зря.

После очередного прихода в РК КПСС с изложением грандиозного дополнения к ICEPEDITION мне явственно дали понять, что идея, конечно, хороша, но времени уже маловато, да и уровень у нас не тот, чтобы решать вопросы по разрешению работы в эфире проклятым буржуинам, да еще из погранзоны. Не тот, так не тот, согласился я и отправил письмо Андропову. Время шло, ответа не было, и я купил билет до Москвы. Разве такая идея не стоила дороги в 16000 км и тысячи рублей? Бывший UA0KCE, тогдашний UA3ASL, будущий RW3AH (етс, етс), тогда еще малоизвестный Андрей Федоров, сумел устроить QSO с инструктором отдела пропаганды ЦК КПСС. Помню, когда услышал в трубке голос высокого лица, руки непроизвольно вытянулись по швам. Лицо затребовало массу информации по уже содеянному и обещало дальнейшее содействие. Возможно, если бы текущий генсек был покрепче здоровьем, первая американо-российская экспедиция состоялась бы лет на пять раньше US0SU, еще до всяких перестроек. Но в тот момент мы, конечно, еще ни о чем не подозревали.

Пользуясь внеплановым посещением столицы, я сделал еще ряд визитов, следствием чего явилось увеличение фонда экспедиции и установление контактов с Центральным телевидением. К Юрию Сенкевичу лично, правда, не попал, но его сподвижники оценили и обещали выслать съемочную группу. Кроме того, сходил в другой корпус под Башней и познакомился с Сашей Политковским, тогда простым редактором спортивных программ, передачу которого про коротковолновиков видел несколькими месяцами раньше. Саша также обещал помочь с освещением. Попив водки с Андрюхой, окрыленный, я улетел обратно.

Тем временем информация о предстоящем мероприятии начала растекаться по эфиру и пошли письма с просьбой принять в ряды. Так к нам присоединились Валера Архиреев UA0IBA и Коля Петров, тогда еще не имевший позывного, обитавшие на центральной Колыме. Ребята соорудили и привезли в экспедицию спутниковый комплект. Позднее я пригласил Вениамина Павлова UA0IAP, которого знал еще по жизни в Магадане в конце семидесятых.

Долго дебатировался вопрос, какой же позывной выбивать. Основным приколом стоял RAEM50 [Рис.3 - UA0KBW (c)], еще несколько попроще, но после явного ответа ЦРК, что основного не будет, сошлись на R0K.

Было решено по Кренкелевски трахнуть киловаттом по двадцати метрам. С этой целью была запрошена (и получена) соответствующая мощность, WARC-диапазоны (о которых в Союзе еще толком никто ничего не слышал), телетайп. Дали все, кроме WARC, из них только 10 Мгц (Рис.4).

Начало экспедиции должно было произойти 14 февраля 1984 года в 0424 мск, спустя ровно 50 лет, как Кренкель передал SOS со льда. Местом выбрали точку на трассе Севморпути выше мыса Шелагского в 100 километрах от Певека, конечно, уже не место погружения <Челюскина>, но проходил он наверняка рядом. Координаты точки примерно 71^O20' N 172^O30' E.

Расписали план - график подготовки оборудования. Распределили обязанности. Пошла пахота.

Михаилы КСО и KDH занимались оборудованием шэка, под который приспособили блок-контейнер <Геолог> размерами 3 на 6 метров, установленный на сани, это сооружение затем потащил трактор Т100. Обогрев шэка должны были обеспечивать пять киловатных масляных радиаторов, ну и выхлоп с анода ГС35Б, конечно. Население должно было размещаться в спальных мешках внутри двух круглых арктических палаток типа КАПШ-2, с такими же радиаторами. Быстрый предварительный и периодический импульсный разогрев осуществлялся с помощью моторного подогревателя <Север>, используемого на аэродромных стоянках: это такой Змей Горыныч с двумя огнедышащими авиационным керосином пастями на длиннющих шеях. Температура воздуха на выхлопе превышает 60 градусов. Энергию для всего этого добра обеспечивала дизельная электростанция АД30, которую волок вездеход ГАЗ-71.

Юра KCL занимался наглядной агитацией и карточками. Карточка по тем временам вышла на пять баллов. Кроме того, он нарисовал классные флаги с эмблемой ICEPEDITION.

Основой радио стал мой испытанный трансиверный вариант Р250М2 с усилителем на ГС35Б с трехфазным блоком питания. Кроме того, Георгий UA0KAK должен был сделать копию этого усилителя, но с однофазным БП, Вили КАТ - доделать трансивер по своей схеме с усилителем на ГУ-74Б. Валера KAD занимался такелажем, мачтами и прочими изоляторами, помогая всем, где это было нужно.

Несколько месяцев мы с KBW убили на создание моделей новых антенн, увешав ими свободные помещения станции <Орбита>, где работал Юра. Была грандиозная мысль натянуть от центральной мачты возле шэка в трех направлениях на тросах трех-четырехэлементные логопериодические ячейки (выделенные по диапазонам активные зоны) по виду Inverted V от 80 до 10 метров с общей собирающей линией. Моделировщиков для проектирования тогда, увы, не было, как, собственно, не было и IBM PC. Практические эксперименты давали многообещающие результаты на отдельных диапазонах, но, к сожалению, при соединении ячеек вместе КСВ уходил за разумные пределы, а ферритовыми кольцами подходящего размера можно было разжиться разве что за Беринговым проливом, но были трудности с визой.

Времени оставалось немного и пришлось довольствоваться подручными веревками, благо, авиаотряд, на базе которого базировалась радиотехническая подготовка, выделил достаточно полутораметровых труб от релеек и бухту плетеного восьмимиллиметрового капрона. Базовой антенной стала восьмидесятипятиметровая дельта на 18-метровых мачтах, которая благодаря настроенной линии неплохо работала на всех диапазонах, кроме, конечно, 160 м. Впрочем, на топе работать мы и не собирались, по причине наличия отсутствия там кого бы то ни было большую часть времени. Кроме того, намечалось на двух отдельных мачтах повесить три квадрата на двадцатку в сторону янков. Заземления не было - при всем энтузиазме бурить трехметровый лед не планировалось. Забегая вперед замечу, что ввиду полного отсутствия QRN, в общем-то, на прием мы не жаловались, если был хоть какой-нибудь проход. Задачу создания необходимой напряженности поля на другом конце планировалось решить применением мощного генераторного триода. РА с трехфазным выпрямителем выдавал более двух киловатт, однофазный около полутора (да простит меня Минсвязь образца 1984 года).

За пару недель до начала события РК КПСС решил провести общий сбор участников экспедиции. Вот тут и начались идеологические упражнения. Для начала, руководителем экспедиции назначили Веню Павлова - я оказался не членом партии и допустил обращения через голову (мой московский вояж). Меня, как идеологически невыдержанного (мероприятие, уважаемые товарищи, будет иметь значительный общественный резонанс, а Валерий Григорьевич, видимо, недопонимает политических аспектов) предложили оставить на базовой станции в качестве диспетчера. Все обалдели, но возразить сильно никто не осмелился. Сейчас вспоминать эти виражи смешно, но тогда у меня от бешенства потемнело в глазах.

Я, скрипя зубами, осмелился напомнить, что, мол, основное оборудование принадлежит лично мне, ну и..., того, я вынужден буду оставить его при себе на берегу. Председательствовавший инструктор райкома пренебрежительно сообщил, что, ввиду особой важности мероприятия он имеет полномочия снять любое оборудование с радиоцентра Гидромета или аэропорта. Коллектив глухо возроптал. Эта тема уже обсуждалась и все пришли к выводу, что волочь в шэк <Вяз> слишком тяжеловато, да и реву будет выше крыши. Да и вообще как-то...

Меня попросили за дверь. Через полчаса впустили и доложили, что руководить всем процессом будет член партии В. Павлов, мне предлагается звание технического руководителя проекта. Чтобы, значить, заткнулся. Прыгать против ветра было себе дороже, тем более что на льду представителей райкома не намечалось. На сем и порешили.

За неделю до старта команда утряслась окончательно. В ряды пришел Володя Ходченков (UA0-139-23), гидролог, главной функцией которого было ответить за то, что мы провалимся под лед и врач Сергей Фролов (R0DOC), который, в основном (к счастью), занимался фоторепортажами и неплохо играл на гитаре. Райком таки не оставил нас без опеки и выделил комиссара, Владимира Божинского (R0KOM), в миру - заместителя командира авиаотряда по идеологической работе, доверив ему карабин, чтобы оперативно перестрелять членов экспедиции в случае нападения белого медведя. Картину завершали наши механики - дизелисты - вездеходчики Василий Кот (ну от родителей так досталось) и Виктор Веретин (оба - R0DЭS). Что любопытно - когда я составлял перечень меховщины и унтов, оказалось, что все соратники имеют размеры 50-52 с ногой 44-45. Спирт пили тоже все без ограничения.

За три дня до старта возле моего дома на окраине поселка Апапельгино (это аэропорт Певека, ну типа Внуково там, или Домодедово) установили полный боевой комплект - то есть антенны экспедиции и ДЭСку, на предмет обкатки в условиях, максимально приближенных к боевым. Работал я своим позывным, но, тем не менее, энергетика была покруче, чем обычно и толпа обалдевших янков исправно добавляла пару - тройку QSO в журнал каждую минуту. Около полуночи напряжение начало скакать и через несколько минут сникло. Сдох дизель.

К часу ночи на уши были поставлены командир авиаотряда, завскладом, дизелисты. Со склада был оперативно выдернут аналогичный новенький движок и чуть было сгоряча не переустановлен. Во всяком случае, кар уже подогнали к дизельной. К счастью, наши механики не дремали и догадались заменить только топливную аппаратуру. К утру пайл-ап возобновился.
Беготня вокруг железяк на сорокаградусном морозе мимо не прошла. К обеду я почувствовал все признаки ОРЗ. До старта оставалось два дня при температуре под 39. Положение спас оператор московского ТВ, к сожалению, не вспомню имени, выделивший пару разноцветных капсул с какой-то сыпучей хренью внутри. Такого добра в те годы мне видеть не доводилось. К вечеру полегчало, к утру практически прошло.

И вот настал день. Все упаковано и сложено в мобил-шэк. Колонна стоит под парами. На старте вездеход квартирьеров, которых должен выйти на три часа раньше, чтобы подготовить палатки к прибытию вездехода основной группы, которая пойдет с санями и дизельной. Куча журналистов, блицы, митинг, волнительные речи. Вдруг все начало комкаться. К секретарю райкома подошел какой-то клерк и что-то ему доложил. Надо было видеть смену выражений на лице босса. С ошарашенным видом начальник доложил, что мероприятие отменяется в связи с кончиной Генерального секретаря Юрия Владимировича Андропова. Начинались гонки на лафетах. Облом был конкретный. Журналисты бросились в аэропорт. Тягачи разъехались по гаражам. Все разошлись.

Сегодня передать ощущения очень сложно. Было тревожно и тоскливо. Полтора года нервов, надежд, планов, работы пошли насмарку. Было жаль Андропова, с ним связывались надежды на перемены к лучшему, на прекращение всеобщего бардака. Сейчас понятно, что эти надежды были наивными, но в последние годы перед началом перестройки так хотелось чего-нибудь хорошего, наконец. Да и вообще, поумнели мы лишь лет через пятнадцать, когда окончательно закончился период романтической демократии. Вечер прошел в тоске и питии.

Рано утром следующего дня разбудил телефон. Звонил председатель райкома ДОСААФ. Новость была ошеломляющей - без шума и ажиотажа выезжать к намеченным рубежам. Мероприятие, в которое были вгроханы немалые народные деньги, решено было провести. Через час вездеход с квартирьерами пошел на лед. Еще через четыре часа по их следу пошла основная группа. Провожающих почти не было.

Дорога была изматывающей. Печка в салоне ГАЗ-71 еле дышала и температура не слишком превышала уличную. Вездеход лихо прыгал по застругам и мотался среди торосов, чисто лыжник на слаломе. К вечеру рев движка, наконец, утих и мы уже в сумерках враскоряку выбрались из заснеженной коробки. Среди мрачных ледяных холмов стояли КАПШи. Над одной из палаток уже торчала спутниковая яга.

Дизельную откатили метров на тридцать по ветру от лагеря, дабы не нюхать солярный выхлоп, за ней метров через сто приткнули шэк (Рис.5). Отдавая должное механикам, надо отметить их классную работу - через пять минут после основки ДЭСка начала подавать признаки жизни и вскоре в палатках загорелись лампочки Ильича, но главное - заревел моторный подогреватель и пошел горячий воздух. Все, на что хватило сил - это подрубить к сети масляные радиаторы в шэке, предварительно выметя снежную пыль из помещения (насосало сантиметров пятнадцать) и обставить их блоками несчастного радио для просушки. Приняв граммов по сто ректификата, заползли в спальники и отрубились. Мороз крепчал.

Утром выгрузили антенный такелаж. С помощью моторного подогревателя вморозили столитровые бочки в качестве кольев под оттяжки. Подъем со льда восемнадцатиметровых релейных мачт без станка и падающей стрелы - это что-то. Термометр, висевший на наружной стене шэка показывал -51^OС. После того, как толпа кое-как выволакивала сооружение в относительно вертикальное положение, начиналось его выравнивание, заключавшееся в ритмичном отвязывании, вытягивании и завязывании соответствующей капроновой оттяжки. Для проведения оных процедур приходилось снимать меховые рукавицы, после чего руки на глазах покрывались инеем и дубели.

К вечеру из последних сил быстренько воткнули девятиметровую мачту с <Ангары> и подняли флаг.

Параллельно производились попытки оживить радио, которое после переезда настолько пропиталось снежной пылью, что полностью просушить его за ночь так и не удалось. UW3DI заскворчал в районе трансформатора, его быстренько обесточили и убрали в сторонку. Самодельный сборник Вила КАТ включился, однако почти ничего не слышал, видимо, раскрутились или раскисли контура ПЧ. Лишь армейская техника не подвела - Р250М2 зашуршал моментально. Проверка чутья шумовым генератором показала 10 - 15 КТ на всех диапазонах - окей. Загудел вентилятор генераторного триода, ответственный момент -

Несмотря на задержки с выездом и прохладную погоду сотрясание ионосферы началось точно в срок. Прохождение не блистало, но ночью сияний не было, стало быть, можно было надеяться, что крутого облома не произойдет. И точно - постепенно пайл-ап разгонялся. Несколько часов ушло на разъяснение целей и задач, затем, видимо, подключилось сарафанное радио в Штатах и темп начал возрастать. Все сигналы были мытые, на уровне 5 - 6 баллов, но иногда пролетало по четыре - пять QSO в минуту, в телеграфе, естественно. Каждая связь давала северному полушарию 10 очков для RAEM.

Постепенно режим устаканился, установили смены по четыре часа и каждый вдоволь насладился разгребанием кучи янков, которые занимали примерно половину аппаратного журнала. Около 20 процентов составляла Европа, столько же - Япония, остальных примерно поровну представляла Океания и Южная Америка.

Свободный от вахт народ занимался борьбой за выживание: рубил и топил снег, обсыпал снегом палатки, готовил еду и потреблял ее. Первая ночь на льду прошла без приключений.

На следующий день начали ставить еще одну мачту с целью приподнять напряженность поля на основном диапазоне в Северной Америке. Процесс завершился благополучно. Темп возрос на три фиксированных квадрата.

За что я по сей день люблю <двестиполусотый>, это за его способность в трансиверном варианте обеспечивать работу на любой частоте. Строить антенны - милое дело. Сегодня, конечно, никого этим не удивишь - кенвуды и прочие айкомы делают это легко (особенно, в смысле собственного веса), но в начале восьмидесятых... И вообще - отличный аппарат. Но - тяжелый. Тогда на льду этот его недостаток особо не мешал. Зато к нашим услугам оказался новый диапазон. И вот - первое CQ на частоте 10110 кГц.

Первое в Союзе, между прочим. Примерно через полгода в Совпатриоте прочитал заметку о первых QSO на тридцатке UP1BWC. Безусловно славный достижениями коллектив в этом случае несколько опоздал. Застолбили новый для страны диапазон ребята из Певека на льду Восточно-Сибирского моря в феврале восемьдесят четвертого.

Особого ажиотажа на новом бэнде не наблюдалось и, смолотив за полчаса с десяток связей с Европой и USA, я перебрался на двадцатку, дабы не терять темп.

Пришла следующая ночь. В журнале трепыхались около двух тысяч QSO, что для наших широт было безусловным достижением, и тут проход начал дохнуть. Перестройка комплекса на другие бэнды имела некоторые сложности, и поскольку не все операторы владели этой технологией, после окончания смены я решил пристроиться на лавке возле трансивера и моментально утих под гул вентилятора. Глубокой ночью я подпрыгнул от жуткого грохота и вони. По шэку летали хлопья электролитной фольги.

Проведенное утром следствие показало, что R0KOM, проснувшись от подступившего озноба, вместо того, чтобы согреться классически - изнутри, не поленился выбраться к подогревателю и врубил его на полную катушку, пригрузив ДЭСку на пять кило. В полном соответствии с электрическими законами напруга на выхлопе подсела и дежурный R0DЭS, с целью сохранения status quo, довернул регулятор. Через полчаса, подняв температуру в КАПШе, комиссар, не имевший понятия о законах электродинамики, щелкнул выключателем. Полагаю, что напряжение в розетках шэка поднялось вольт до трехсот. Во всяком случае, лампочки посыпались со звоном, а в блоке питания Р250-го вылетели (слава Богу, лишь) предохранители. Трехфазному выпрямителю РА и ГС35Б это было сугубо фиолетово, а вот конденсаторы в аноде предусилителя (2хГУ-19), стоявшего без кожуха на приемнике (Рис.6), такого не снесли.

Попытки реанимировать самопальные аппараты к успеху не привели, поэтому было решено поставить рядом один из запасных трансиверов, выдрать из него выходные лампы и вывести напряжения к драйверу. Так и поступили. Через час мы появились на частоте, но темп сильно упал - прохождение уходило. Еще несколько дней мы вяло кувыркались в эфире в надежде, что ионосфера очнется, но тщетно. Вдобавок на пятое утро гидролог обнаружил тридцатисантиметровую трещину, пересекавшую лагерь и было принято разумное решение сматываться.

Кое-как отбарабанили ARRL, проведя около 500 связей. Сняли мачты, свернули веревки, разобрали палатки и отчалили. Возможно, дорога была еще хуже, не помню. Все спали.

За семь дней было проведено около 4 тысяч QSO, в основном на 21, 14 и 7 МГц, всего насчитали 115 областей и 97 стран. Юра KCL, с присущей ему пунктуальностью, изготовил и разослал прекрасные для тех лет красно-синие карточки.
Несмотря на относительно небольшое количество связей, народ был доволен. Большинство имело опыт заполярного эфира и все прекрасно знали, как за несколько секунд гаснет эфир, причем так конкретно, как будто выгорел УВЧ. Киловатты здесь не спасают. Нам относительно повезло с проходом.

При всем масштабе, о предприятии практически никто не знал - сообщений не было ни в "Радио", ни в Совпатриоте. Такое неординарное по тем временам событие возникло неожиданно для всего мирового сообщества и по независящим от нас обстоятельствам не получило должной информационной поддержки.

Мы сделали первую в мире радиолюбительскую экспедицию на дрейфующий лед Восточной Арктики - одного из самых неблагоприятных для жизни людей мест на Земле. Это готовилось и исполнялось в настолько экстремальной обстановке, что иногда хотелось бросить все к чертовой матери. Было трудно и физически и морально. На банкете по возвращении меня дружно обозвали Пиночетом и торжественно пообещали ни в какие подобные мероприятия с таким диктатором больше не ввязываться. Обманули.

Коллектив UZ0KWI долгие годы традиционно держал первые места в областных соревнованиях. У нас первых в 19 зоне появились антенны, позволившие сделать более чем серьезные заявки в Чемпионатах Союза. Мы первыми в стране выпустили в русский эфир американцев, и приехали они не через Аляску - через Москву, не задержавшись по пути. Для всего этого понадобилось объединить силы многих людей, влюбленных в радио, людей, привыкших к тяжелой работе в условиях, далеких от нормальных.

Мы сами выбрали эту жизнь. Конечно, зарплата, льготы и все такое. Но это - на работе, которая кормила. А надрываться на морозе ради писка в ушах не заставлял никто.

Когда я навсегда уезжал с Чукотки, бывалые люди говорили - будешь скучать по Северу. Не знаю, ностальгии по снегу и ветрам как-то не возникло. По ребятам скучаю.